Гибель корабля «Аполлон-1»

Александр Грудинкин • 10 ноября 2016
27 января на стартовой площадке 34 космического Центра имени Кеннеди во Флориде проводилась генеральная репетиция предстоящего полета. Корабль «Аполлон-1» пристыковали к ракете-носителю «Сатурн». Астронавты должны были подняться на борт корабля в полном обмундировании.

    …Тебе, наверно, известно, что наша космическая программа ориентирована в основном на автоматические средства, — это американцы рискуют человеческими жизнями.
    Виктор Пелевин. «Омон Ра»

    Вашингтон, 21 июля 1969 года. Несколько часов назад американские астронавты впервые совершили посадку на поверхность Луны. Слухи об этом витают в воздухе. Вся Америка ждет выступления президента. Наконец, из репродукторов и динамиков раздается строгий, торжественный голос диктора: «Работают все радио- и телевизионные станции Соединенных Штатов Америки. Сегодня в три часа тридцать девять минут астронавт Вирджил Гриссом первым в истории человечества ступил на Луну».

    «Что? Кто такой Гриссом?» — спросит каждый, кто прочтет эти строки. «Первым был Нил Армстронг. Это знают, кажется, все». Да, все. Вот только сам полковник ВВС США Вирджил Гриссом не догадывался об этом, ведь к полету на Луну готовился он, в ту пору самый заслуженный астронавт Америки. К тому времени на его счету было два полета: суборбитальный полет на «Меркурии» в июле 1961 года и орбитальный полет на «Джемини-3» в марте 1965 года. Год спустя он отметил сорокалетие. Впереди его ждала слава.

    Его нашла смерть. «Он был убит, — заявил Скотт Гриссом, сын астронавта. — Это не был несчастный случай. Это был умышленный саботаж. Я не знаю, действовал там один человек или их было пятьдесят, но это именно так».

    Кто-то должен меня охранять

    Вирджил Гриссом, Эдвард Уайт и Роджер Чаффи готовились к двухнедельному орбитальному полету на корабле «Аполлон-1». Затем им предстояло стать участниками первой лунной экспедиции.

    Потом будут включены все электрические системы и средства связи. Отсоединят кабели, связывающие корабль с землей. Все будет готово к автономному полету.

    Однако в тот день все не заладилось с самого начала. В 11 утра астронавты должны были подняться по трапу и занять места на борту корабля, но из-за технических сбоев экипаж задержали на два часа. Когда Гриссом ступил, наконец, внутрь корабля, его насторожил какой-то кислый запах, доносившийся оттуда. Вместо последнего отсчета — этого сакраментального «Десять, девять, восемь, семь…» — снова перерыв. Берутся пробы воздуха. Долго, неприятно. Результат нулевой.

    Когда же испытания продолжились, возникли перебои со связью. «Порой мы вообще не понимали, что говорит экипаж», — признавался позднее руководитель испытаний Кларенс Човин. Наконец, пробивается голос командира: «Мы что, так и будем разговаривать с вами на Луне, когда здесь, в пяти метрах друг от друга, ничего не слышим?». Гриссом явно разозлен. Как всегда в таких случаях, начинает виться шепоток: «Да уж, подготовились… Ничего не получится». Довершая общую неприятную атмосферу, из люка высунулся Гриссом и крикнул: «Честно говоря, я думаю, что у этого корабля почти нет шансов отлетать свои две недели».

    Гриссом не боялся резать правду-матку. Он был героем американской астронавтики. Никто в США не провел столько часов в космосе, сколько он. Его популярность в стране была сравнима разве что со славой Гагарина у нас в Союзе.

    Пока же Гриссом готовился бросить вызов советскому космонавту. Тот первым побывал в космосе; он первым ступит на Луну. Правда, туда еще надо было долететь. Гриссом буквально осатанел: он придирался к каждому проводку на корабле, осматривая его сантиметр за сантиметром. Его придирчивость засела в печенках, наверное, у всех техников, готовивших корабль к полету. Всякий раз он находил какую-нибудь свежую неисправность. «В последний год я буквально как вопиющий в пустыне» — жаловался он. Вокруг него, в самом деле, в тот последний год образовалась пустота. Мало кто догадывался, как он был одинок.

    Трудно себе представить, но «главный астронавт Америки» стал получать анонимные угрозы. Кто-то обещал убить его. «Этого неизвестного надо было искать среди людей, так или иначе причастных к космической программе США», — были уверены родственники Гриссома. К астронавту пришлось приставить охранника. «Если в нашей космической программе произойдет первая серьезная авария, — проронил он как-то в разговоре с женой, — то пострадаю я». (Стоит напомнить, каким было это время в США: всего три года прошло со дня гибели Джона Кеннеди, а годом позже будут убиты Роберт Кеннеди и Мартин Лютер Кинг.)

    Смертельное оружие

    Гриссом был человеком резким, несдержанным, но справедливым. Да и все в тот день с самого утра шло наперекос, так что некоторые даже предлагали прервать испытания. Что толку «репетировать», когда надо переделывать? Однако их не стали слушать. «Время не ждет, — оправдывались они потом. — И так день потеряли». Мороку с испытаниями решили продолжить.

    Если бы только барахлила связь или заедал контакт! Вот уже закрывается дверца; все начинается сызнова, но на этот раз астронавты пойдут до конца. Пристегнувшись к креслам, отрезанные от внешнего мира, они замирают на пороховой бочке; остается лишь поднести спичку. Все дело в том, что в тот день атмосфера в кабине корабля «Аполлон-1» состояла из чистого кислорода. Ее было легче создать и поддерживать в равновесии, чем смесь из различных газов. Для этого требовалось меньше аппаратуры, а значит, вес корабля можно было уменьшить. Вот почему в кораблях, участвовавших в те годы в космической программе НАСА, создавалась атмосфера из чистого кислорода.

    Конечно, она крайне пожароопасна, но на Земле! В космосе — другое дело. Там, в невесомости, газообразные продукты горения окутывают очаг пожара и гасят пламя.

    Однако «Аполлон-1» находился пока на Земле. И кислорода в него закачали немерено. Если в кабинах кораблей «Джемини» и «Меркурий» давление кислорода составляло 0,3 атмосферы, то в тот январский день в кабине «Аполлона-1» оно превысило атмосферу. В таких условиях пожар мог начаться от любой искры.

    Вот уже несколько часов Гриссом, Уайт и Чаффи щелкали тумблерами, нажимали на кнопки. И вот уже несколько часов было известно, что в электросистеме корабля имелись какие-то дефекты. На это указывали хотя бы перебои со связью.

    Щелк-щелк. Искра летит? Щелк-щелк. Искра летит? Все это аллегорически называлось бы «игрой с огнем», когда бы не было игрой с огнем в прямом смысле этого слова.

    Однако, несмотря ни на что, в 18.30 началась самая опасная часть эксперимента. Полуотлаженный корабль имитировал старт. Всякая связь с космодромом прекращалась. Включались все системы автономного электрического питания.

    Однажды в Америке

    «Это был смертный приговор» — Скотт Гриссом уверен в этом. Через полторы минуты раздался взрыв. Когда через несколько минут первые смельчаки пробрались к астронавтам, все они были мертвы.

    Причины аварии изучались комиссией, созданной самим космическим ведомством НАСА. Шесть из восьми членов комиссии представляли это ведомство. Конгрессмены критиковали ее состав, но безуспешно. Так что независимой экспертизы проведено не было. По итогам работы комиссии заместитель руководителя НАСА Роберт Симанс заявил, что случившиеся события стали результатом трагического стечения обстоятельств, которое невозможно было предвидеть.

    Невозможно? Задолго до этой аварии американцы уже провели ряд экспериментов с кислородной атмосферой. Их результаты были крайне неблагоприятны. В период с 1962 по 1967 год подобные опыты не раз заканчивались летальным исходом. Так, всего за четыре недели до гибели Гриссома и его товарищей, 1 января 1967 года, на базе ВВС США в Сан-Антонио во время пожара в кислородной камере (давление — 0,5 атмосферы) погибли два испытателя. Никто никогда не объяснит, почему руководители НАСА, не обращая внимания на прежние неудачи, упорно продолжали свои смертельно опасные опыты. Остается лишь строить догадки.

    Так, существуют самые разные версии того, что же успели сказать астронавты, когда попали в беду. Быть может, они просто закричали: «Пожар на корабле!», как гласит официальное заключение. Быть может, крики были совсем иными: «Выпустите нас отсюда!» или «У нас сильный пожар. Выпустите нас, а то мы сгорим!».

    А если астронавты успели сказать все это и еще многое другое? Ведь, по слухам, они прожили намного дольше, чем утверждает официальная версия. Согласно ей, астронавты погибли в течение четырех минут. Но почему именно в течение четырех минут? Эта цифра как нельзя кстати устраивала руководителей эксперимента. Ведь кабину корабля вскрыли через пять минут, и, значит, никого в живых там уже не было.

    А если бы и были раненые, помочь им не представлялось возможным, ведь поблизости — среди персонала, обслуживавшего испытания, — не было ни одного врача. Первый врач прибыл на стартовую площадку лишь через десять минут после осмотра кабины корабля — целая вечность для тяжело раненых людей! Если астронавты, несмотря на сильнейшие ожоги, выжили и умерли уже после того, как их извлекли из кабины корабля, то случившееся можно было бы назвать, мягко говоря, преступной небрежностью, наказуемой по закону.

    Как выяснил Скотт Гриссом, при вскрытии у всех троих погибших астронавтов был зафиксирован отек легких, то есть в их легких скопилась жидкость. Подобный отек возникает при вдыхании дыма. Под действием едких газообразных веществ, возникающих при горении различных материалов, легочные пузырьки становятся пористыми. Их заполняет жидкость; они теряют способность поглощать воздух — человек задыхается в собственной мокроте. Вот только происходит это не сразу!

    Любой медик подтвердит, что отек легких развивается в течение нескольких часов, а не минут. Если человек умер мгновенно, то у него не будет отека легких. Скотт Гриссом сделал логичный вывод: «Когда открыли люк, экипаж корабля был еще жив. Однако находившиеся поблизости люди не предприняли никаких попыток спасти астронавтов».

    Этот вывод точно согласуется со странным заявлением, которое сделал 21 апреля 1967 года на слушаниях в Конгрессе инженер Томас Бэрон, бывший сотрудник фирмы «North American Aviation», изготовившей корабль «Аполлон». По его словам, один из сотрудников фирмы признался ему, что астронавты еще минут за десять-двенадцать до того, как заметили огонь, почувствовали запах дыма. Тут же начались неполадки со связью. Потом минут пять астронавты пытались открыть кабину. Бэрон даже рассекретил имя своего «информатора»: Эл Холмбург.

    Слушания еще продолжались, когда по распоряжению руководителей фирмы «North American» в Конгресс прибыл Эл Холмбург и опроверг все высказывания Бэрона.

    А Томас Бэрон давно уже критиковал сами условия проведения испытаний, а также порядки, сложившиеся на стартовой площадке. Доходило до смешного, если бы это не было так страшно. Так, при загрузке топливных баков ракеты работала лишь часть обслуживающего персонала, поскольку не хватало защитных костюмов. Остальные спали или играли в картишки. Рабочие спокойно курили невдалеке от горючих материалов, а то и распивали спирт, приготовленный для профилактических работ.

    За три недели до катастрофы Бэрона выгнали из фирмы за критиканство. А через неделю после его выступления в Конгрессе автомобиль Бэрона замешкался на железнодорожном переезде и был раздавлен проезжавшим поездом. Бэрон, его жена и дочь погибли.

    Совершенно секретно

    Бэрон погиб. Однако его слова не остались неуслышанными. Пожар на стартовой площадке вовсе не был роковой случайностью. Авария была предопределена самой обстановкой, сложившейся здесь. Так, Эрик Бергост озаглавил книгу, посвященную событиям 27 января 1967 года, «Убийство на стартовой площадке 34». В ней, в частности, он писал: «Если сообщения о халатности, просчетах менеджеров, небрежно проведенных испытаниях и вопиющих дефектах верны, то жертвы, принесенные тремя астронавтами, были бессмысленны, если только эти люди не стали жертвами убийства».

    Разумеется, комиссия НАСА, расследовавшая этот инцидент, всячески отрицала последнюю версию. В отчете, составленном ею, говорится, что никаких следов саботажа, приведшего к катастрофе, обнаружено не было. Однако и доказать, что саботажа не было, тоже не удалось. Ведь причина аварии так и осталась неустановленной. «Мы искали очаг возгорания, но так и не нашли его», — признался Фрэнк Борман, один из членов комиссии. Предположили лишь, что произошло короткое замыкание. Где? Почему?

    Новая версия появилась много лет спустя, когда обломки сгоревшего корабля осмотрел Скотт Гриссом. Он остановился как вкопанный, увидев на одном из пультов то, что в свое время искали — и нашли! — члены комиссии.

    Их заинтересовал один из тумблеров. Он, единственный, был демонтирован. Кабели, подходившие туда, были тщательно пронумерованы комиссией. Сам тумблер лежал рядом в пластиковом пакете с надписью «Тумблер S-11 и крепеж». Этот тумблер находился «на консоли номер восемь главной приборной панели, прямо над коленями моего отца, и соединял бортовые аккумуляторы с аппаратурой корабля», подчеркнул Скотт Гриссом.

    «За всю свою карьеру пилота я не видел ничего подобного» — продолжал Гриссом. Речь шла о прямоугольной металлической пластине, которая заподлицо подходила к тумблеру. Она была вставлена под тумблер — туда, где сходились все провода, подведенные к этому переключателю. Понятно, что пластина была там вовсе ни к чему. Ведь в каком бы положении ни находился тумблер после подачи питания, во включенном или выключенном, все равно следовало короткое замыкание — то самое, что вызвало пожар. Щелк-щелк. Вот где проскочила искра! Рядом с астронавтами. Ее было достаточно, чтобы начался пожар. Эта находка окончательно убедила Скотта Гриссома в том, что его отец и другие астронавты погибли вовсе не в результате чьей-то оплошности. Нет, «это был умышленный саботаж».

    Кто же мог совершить такое? На стартовой площадке «Аполлона-1» работали сотни людей. Среди них были не только представители НАСА, но и сотрудники фирм, связанных контрактными обязательствами с космической программой, например, «North American» или «General Electric». Пожалуй, трудно будет восстановить мотивы поступков всех присутствовавших тогда на месте аварии. Остается лишь предполагать.

    Возможно, у Гриссома были личные враги, и члены комиссии НАСА пытались «замять скандал в своем благородном семействе»? Возможно, кто-то очень хотел помешать тому, чтобы американцы первыми покорили Луну? Возможно, кто-то завидовал чужой славе? В любом случае в тот день астронавты могли остаться в живых. Ведь поначалу планировалось провести тот самый эксперимент в автоматическом режиме, без участия экипажа. Если бы так и случилось, то пострадавших не было бы. Сгорел бы лишь образец корабля. Однако в последнюю минуту все было переиграно. На борт «Аполлона-1» поднялись люди.

    Впрочем, нет никаких доказательств версии Скотта Гриссома. Представители НАСА назвали ее «вздором»: «Мы повторяем, что члены комиссии так и не выяснили причину возгорания». Сам Гриссом уверен, что лишь новое, независимое расследование внесет ясность в события того дня и выявит возможных виновников случившегося.