Новую жизнь начинают с понедельника или с Нового года. Россия свою новую жизнь начала не со столь точной временной вехи — в смутную пору на рубеже 80 — 90-х годов прошлого века.
Этот рассказ о том, как удалось перековать мечи на орала или, точнее, противоракетный щит на мобильник.
Трудный союз щита и орала
Тоска может быть стимулом деловой активности. Во всяком случае, так было с Зиминым. Тосковал он по делу — по делу настоящему, осмысленному, нужному, черт побери, людям, а не только ВПК. Неужели такие классные радиоинженеры, как он и его сотрудники, — в век радио! — не могут сделать что-то по-настоящему путное?!
Время благоприятствовало таким мыслям. Перемены в советской экономике начались в 1987 году с закона «О государственном предприятии», по которому трудовой коллектив приобретал юридический статус и право голоса в жизни предприятия. Закон действовал около пяти лет, и вопрос был только в том, воспользуется ли трудовой коллектив своим правом или администрация приручит новый закон, — советская история знала очень много красивых слов на бумаге.
Коллектив Радиотехнического института оказался дееспособным. К классическому советскому «треугольнику» — директор, партком и профком — добавился четвертый угол — Совет трудового коллектива. Выборы в этот Совет и сопутствующее им обсуждение проблем института и страны приоткрывали закрытое предприятие ВПК для новой экономической реальности. Ветераны РТИ считают, что заряд самодеятельности в их институте остался от прежнего директора Минца и его понимания, как в развитии высоконаучной техники должны сочетаться свобода и ответственность. Хотя после ухода Минца прошло больше пятнадцати лет, люди, которых он принимал в институт, оставались и влияли на погоду.
Разумеется, в новых процессах было много иллюзий и демагогии, но не только это. Общественное мнение получило форму для своего выражения. Появились неформальные лидеры, одним из них стал Зимин. Он этого не помнит, но важно, что помнят другие. Беспартийность Зимина (большая редкость для начальника отдела) была большим плюсом для неформальныго лидера. Еще больший плюс — ясный инженерный взгляд на общественные явления и лаконично-выразительные формулировки проблем и путей к их решению. И все это добавилось к профессиональному авторитету и открытой общительной натуре.
В 1988 году, кроме слов гласность и перестройка, в стране громко звучали слова кооператив и конверсия. Прозвучали они с самого верха советской власти и воплотились в закон «О кооперации в СССР» и в государственную программу конверсии.
Для военно-промышленных предприятий программа конверсии имела силу приказа. Руководство РТИ, плоть от плоти ВПК, хотело выполнить новую директиву в лучшем виде, хотя и не ясно было, как это сделать — как противоракетную радиотехнику конвертировать во что-то, нужное «простому советскому человеку» — мирному населению страны. Начали с назначения ответственного — чтобы было с кого спросить. И Зимин напросился на это новое дело — сам он вполне созрел для конверсии. Выбор оказался для него «судьбоносным», употребляя слово, которое именно тогда ворвалось в общественно-политический лексикон.
Старое слово «кооператив» обновило свое значение — не парадно возникавшие кооперативные предприятия начали производить что угодно непотребно-ширпотребное, лишь бы угодить обывателю. Это не вызывало симпатии в среде противоракетной интеллигенции. Никакого сравнения с высоконаучной техникой государственной важности, над которой трудились в РТИ.
«Поговорите с сотрудниками «ВымпелКома», выходцами из РТИ, и увидите, какой сильный романтизм у многих по отношению к той работе. Никакого чувства стыдобы или чего-то в этом роде нет в помине. У очень многих. До сих пор».
Дмитрий Зимин
Такое настроение преобладало на закате социалистической формации, когда этот закат называли восходом нового социализма — «перестроенного», как говорили с трибун, и очеловеченного, как надеялись многие. Говорилось при этом и о «включении рыночных механизмов», но страна знала только те рынки, на которых покупали петрушку и картошку у «частников». И было не ясно, как рыночный механизм может управиться с ракетами и перекрывать Енисей… А, главное, действовала всемогущая инерция — привычка к сложившемуся образу жизни и к советскому образу мысли.
Впрочем, на восьмом десятке лет советского социализма красивые слова и общие идеи не много значили для людей инженерного склада. А для Зимина к тому времени радиотехника государственной важности лишилась своего прежнего ореола — все больше прояснялось, что его противоракетная радиотехника никому не нужна. Принимая жизненную реальность, он пожертвовал даже своим самым путным, по его словам, изобретением.
Еще во вполне советские времена, как только противоракетная пирамида «Дона» стала инженерным фактом, в РТИ начались работы по следующему поколению противоракетного радиолокатора. В отделе Зимина родился проект новой антенны — и не просто под чутким руководством начальника отдела, а при решающем его участии. Новизна была очень наглядной — для новой антенны не требовалась никакая пирамида, плоская антенна могла устанавливаться хоть на уровне земли. Продержись советская власть еще лет десять, и труднее стало бы гидам из будущего демонстрировать величие противоракетной техники — никакой особой грандиозности. Но советская власть не продержалась, и судьба красивого изобретения оказалась в руках самих изобретателей.
Зимин пытался найти применение своей новой антенне в мирной жизни. Самой близкой казалась задача авиадиспетчерской службы: тоже надо следить за воздушным пространством на сотни километров от аэродрома. Но при обсуждении последнего слова антенной техники с гражданскими авиаторами выяснилось, что им это новое слово ни к чему. Самолет гораздо больше боеголовки, летает медленнее и не такими стаями, как в стратегическом ракетном нападении, так что в гражданской авиации можно обойтись чем-нибудь попроще и, соответственно, дешевле.
Так Зимин впервые сам вышел на рынок и убедился, что его товар никому не нужен. Вряд ли он тогда думал о происходящем в рыночных словах. Ему было не до отвлеченных понятий. Он оставался начальником отдела, по-прежнему сто человек были под его началом и на его ответственности. Вообще почти все шло, как раньше, только государство-заказчик сильно урезало свой госзаказ и, соответственно, госденег стало не хватать на зарплату. На конверсию какие-то деньги давались, но чтобы их получить, надо было нечто конверсионное делать. Свою новую задачу Зимин поначалу и видел в том, чтобы найти новые заказы для родного института, найти новых заказчиков и, значит, добыть зарплату для сотрудников института, в том числе и для себя.
Началось с кооператива «Ритм-2000». Над названием долго не думали. Некогда, да и незачем. Не ясно было, что из этого выйдет. И неизвестно, пошли бы в этот кооператив РТИишные радиоинженеры, если бы его не возглавил начальник отдела № 114, для многих ветеранов — Дима Зимин, знакомый и уважаемый.
Те, кто пришли в кооператив ниоткуда, собственно, не уходили. Работали в своих лабораториях, получали там все более символическую зарплату, но не всю энергию тратили на все меньшие противоракетные обязанности. По институту развесили объявления с призывом шевелить мозгами, предлагать идеи, которыми можно заинтересовать производителя, то бишь заводы, и потребителя, то бишь население страны. Считалось, что радиоинженеры, как и раньше, будут разрабатывать техническую документа-цию — задание для завода, что и как делать, и модельными образцами наглядно убеждать заводчан, что им предлагают дело. Только теперь уже не грандиозно-противоракетное, а небольшие, аппетитные радиоштучки, которые пойдут, как жареные пирожки.
Первыми пирожками, доведенными до продажи, стали приемник спутникового телевидения и антирадар для автомобилистов. Ни в РТИ, ни на заводе не пытались оценить, сколько в стране потенциальных покупателей новой радиотехники и стоит ли овчинка выделки, — полагались на свой вкус. Немудрено, что выдающихся результатов не достигли, если не считать бесценного жизненного опыта.
Товарищ Ленин когда-то сказал, что социализм — это живое творчество масс. Не в меньшей степени это относится и к капитализму. Самые смелые представители капиталистических масс, узнав, что в России создаются законные формы экономической свободы — стало быть, и для их собственной предприимчивости, начали изучать положение дел на месте.
В сентябре 91-го в Москву прибыли эмиссары американской компании сотовой телефонии Cellular. В поисках возможных партнеров они посетили и РТИ. Тогда-то Дмитрий Зимин впервые познакомился с новой областью радиотехники. Никакого знака судьбы он не увидел и не услышал никакого трубного гласа — просто возможное направление приложить силы. Знакомство это пригодилось спустя несколько недель, когда состоялась другая подобная встреча с другими американскими предпринимателями из той же сферы сотовой связи — с отцом и сыном Фабелами, встреча, с которой, собственно, и начнется история Би Лайна.
Но прежде чем перейти к этой истории, надо сказать, что общая ситуация в РТИ на рубеже между социализмом и капитализмом — на рубеже 90-х годов — вовсе не была неподвижным темным царством, в котором единственным лучом света в будущее был Зимин. В институте, где работали тысячи «продвинутых» специалистов, пробовали экономическую свободу и другие. Под давлением — и подталкиванием — всеобщего закона естественного отбора только считанные единицы превратились со временем в крепко стоящие на своих ногах частные предприятия. И сотовая телефония была не единственным путем к выживанию — и процветанию.
По-другому пришел к капиталистическому успеху Вадим Викторович Зеленин, хотя и сходства хватает. Он — тоже ветеран РТИ и тоже был начальником отдела — отдела цифровой обработки информации. С Зиминым близко познакомился именно на строительстве подмосковной противоракетной пирамиды в 80-е годы. Как и Зимин, он свое предпринимательство начал с попытки применить в мирной жизни свои профессиональные наработки. Создал кооператив АИСС — Автоматизированные Информационно-Справочные Системы, чтобы с его помощью информатизировать Москву: связав обычный телевизор через обычный телефон с автоматической — компьютерной — станцией, получать на экране телевизора справочную информацию, в том числе и платную — погода, репертуар кинотеатров, расписание поездов, самолетов и так далее. Идея уже работала в Европе и могла бы поработать в России, но, как оказалось, общество для такой сладкой жизни еще не созрело.
Тогда Зеленин организовал другой бизнес — восстановление и продажу бытовой электроники, начиная с «умных» телефонов. К умным (и недорогим) телефонам население оказалось готово, бизнес пошел. А спустя несколько лет — по предложению Зимина — Зеленин приобщился к мощно развернувшейся сфере сотовой телефонии. И теперь в многочисленных офисах компании Зеленина «Техмаркет» можно и купить электронную технику, и подключить сотовый телефон к любой из конкурирующих сотовых компаний.
Вначале трудно было сказать, где кончается РТИ и где начинается кооператив. По мере укрепления кооператива его сотрудники прекращали работать на институт и переставали получать зарплату, но еще долго продолжали числиться в РТИ.
Институту это было нужно — по еще действовавшим законам социализма фонд зарплаты определялся числом сотрудников. Впрочем, значение мертвых душ обнаружилось в России задолго до социализма. Мертвые души социалистической части РТИ были самыми живыми в развитии капитализма. В их деятельности институт видел возможность удержать квалифицированные кадры, чтобы возродиться для еще неизвестной новой жизни. Кроме того, ручеек государственных денег, предназначенных на конверсию, по пути к кооператорам увлажнял и бюджет института. Сосуществование двух видов собственности соединяло — впервые в истории социализма — два вида денег: наличные и безналичные, до того разделенные юридической бездной. Тем самым и государственное предприятие получало некоторую экономическую свободу.
По этим причинам родной институт помогал начинающим предпринимателям, выросшим в его стенах. Эти стены давали и надежную «крышу» для предпринимателей: и (старо-)режимная охрана, и звучное имя института, и принадлежность к могущественному государству в государстве — ВПК. При этом режимные службы не нарушали своих инструкций, согласно которым сотрудники не имели права «вступать непосредственно или через других лиц в контакты с иностранцами без разрешения на это руководителей». Руководители разрешали, и на территории института — к изумлению старожилов — оказывались американцы и разные прочие шведы. Мало того, для создания должной атмосферы контактов институт предоставлял для таких встреч свой комфортабельный оздоровительный центр с прекрасной русской баней.
Так что мирное сосуществование социализма и капитализма в одном отдельно взятом Радиотехническом институте было вначале вполне естественным и взаимополезным. Кроме прочего, все-еще-социалисты и уже-почти-капиталисты были многолетними коллегами, звали друг друга по имени и многое делили в своих воспоминаниях.
Впоследствии обнаружилось, что делиться воспоминаниями проще, чем деньгами, и возник трудный вопрос, кто эти деньги, собственно, заработал и кому эти деньги принадлежат на законных основаниях. Но до этой проблемы надо было еще дорасти — сначала надо было заработать. На это понадобилось несколько лет.
Встреча учредителей
История российской компании «ВымпелКом» началась со встречи двух ее основателей. В документах компании ее учредителем назван Дмитрий Зимин, а соучредителем — Оги Фабела-младший, на его родном американском языке — Augie К. Fabela, Jr. Официально компания родилась 15 сентября 1992 года. А ее родители встретились почти за год до того.
В октябре 1991 года Оги Фабела - младший был настолько молод, что в Москву его привез папа — Оги Фабела - старший. Младшему было 25 лет, но времени он даром не терял. Окончив Стэнфордский университет (один из лучших в США) в области международных отношений и экономики, два года работал в Японии. Вернулся на родину, основал свою первую компанию. А затем вместе с отцом они приобрели компанию, производящую оборудование для сетей сотовой телефонии.
Прежде компания ориентировалась на внутренний американский рынок, на котором, однако, стало довольно тесно. Сотовые телефоны в США были уже в широком употреблении. Фабелы стали думать о выходе за пределы США, туда, где сотовая телефония еще только могла бы развернуться. На глобусе места много, но они выбрали Россию.
Почему? Быть может, потому, что незадолго до того в России эффектно — на глазах всего мира — провалился коммунистический путч и вместе с ним, как можно было думать, рухнули препятствия на пути строительства открытой рыночной экономики. А, может, Фабела-младший вспомнил свое знакомство с Россией, знакомство краткое, но яркое. Во время учебы в университете, в 1985 году, он с группой студентов побывал в России — в «империи зла», по выражению тогдашнего американского президента. Ничего особенно зловещего Фабела-младший за две недели не заметил, а самое сильное впечатление на него тогда произвели деятели «черного рынка», одного из которых на его глазах арестовали. Если столь смелые рыночные предприниматели водились в стране при социализме, то нетрудно их найти после окончания социализма, — так, возможно, он думал.
Правда, Фабелам были нужны не простые предприниматели, а те, которые могли бы стать партнерами в области передовой радиотехники. Они сообразили, что в социалистической России самая передовая радиотехника сконцентрирована в военно-промышленной сфере. О конверсии оборонных предприятий тогда говорили и писали. В радиотехнике одним из крупнейших было научно-производственное объединение «Вымпел». Фабела-старший в прошлом занимался производством электроники для оборонных систем и прекрасно знал, что законы радиофизики там такие же, как на гражданке.
В каждом из институтов и заводов, входящих в «Вымпел», были свои ответственные за конверсию, и осенью 1991 года всех их собрали на совещание. Американцы на чистом английском языке рассказывали о сотовой телефонии, о своем деле и о перспективах сотрудничества. Русские радиоинженеры говорили о своем наболевшем и говорили, естественно, по-русски, — обитатели «Вымпела» были сплошь невыездные «секретоносители». На совещании был и переводчик — один на всех, но что это за общение?!
Потом выяснилось, что тогдашний недостаток словесного общения скорее помог, чем помешал. Ведь если бы Фабелы и Зимин хорошо понимали друг друга, им стало бы ясно, что ничего совместного у них не получится. Американцы приехали в Россию, чтобы продать свои сотовые станции, и искали покупателей. А Зимин тоже искал покупателей, которым можно было бы продать инженерно-конструкторскую мысль — усовершенствовать что-то или разработать новое. В РТИ этим занимались при социализме и хотели бы заниматься дальше. Но Фабелам не нужен был заново изобретенный велосипед, пусть даже изобретатели и хороши. Сотовая телефония на Западе уже работала вовсю, могла работать и в России. Это несоответствие при первой встрече как-то не обнаружилось. А впоследствии, когда возник личный контакт, оказалось, что можно совместно искать приложение своих сил.
Вернувшись домой, Фабелы пригласили своих новых российских знакомых на деловую экскурсию в Америку, чтобы показать свою фабрику в Чикаго, дать «пощупать» радиотехнику, на которой работает сотовый телефон.
Когда в Чикаго пришел список делегации, имена Фабелам уже ничего не говорили — трудные русские имена-отчества-фамилии смешались в кучу. От встречи в «Вымпеле» остались, скорее, зрительные образы. Один особенно яркий — как русский инженер не первой молодости и небольшого роста, излучая энергию, помогал своему звучному голосу преодолевать языковой барьер с помощью энергичных жестов.
Поэтому в ответном факсе в Москву Фабелы попросили, чтобы в делегацию включили того лысоватого джентльмена, который во время переговоров энергично стучал кулаками по столу. Факс из Чикаго лег на стол самого главного по конверсии во всем объединении «Вымпел» — назову это действующее лицо, для краткости и для таинственности, № 3. Этот начальник мысленно перебрал известных ему лысоватых-невысоких-энергичных, сообразил, что это Зимин из РТИ, и после недолгих раздумий включил его в делегацию — надо уважить приглашающих американцев, тем более, что те оплачивали поездку.
Раскрою тайну странной нумерации. Почему, собственно, № 3? Пару лет назад Зимин понял, что в истории «ВымпелКома» определяющие роли сыграли шесть человек. Для полной истории время еще не наступило, и чтобы подчеркнуть схематический характер нынешней версии, лучше именовать этих персонажей номерами. Исключение составят №№ 1 и 2 — учредители компании, но только они и остались в компании. Остальные сыграли свои роли и ушли со сцены. Все они появятся у нас по ходу пьесы.
А пока можно представить себе шесть фото в одной рамке — люди, делавшие историю «ВымпелКома». До великолепной семерки не хватает одной фотки. Но это только потому, что как сфотографируешь Госпожу Удачу или Того, чье имя не полагается произносить всуе. Учредители «ВымпелКома» делали свою историю, помня русское наставление «На № 7 надейся, а сам не плошай» и твердое американское обещание. «№ 7 помогает тому, кто помогает себе сам = God helps him who helps himself».
Так было и с первой поездкой Зимина в Штаты. Соединились счастливый случай и вполне понятный резон. Включив Зимина в делегацию, Номер Третий не только исполнял пожелание приглашающих. Отвечая за конверсию в масштабах всего «Вымпела», он видел активность и целеустремленность Зимина во вверенном ему новом деле и уже конкретные результаты (приемник спутникового телевидения).
В российской делегации Зимин по своему служебному положению был самой мелкой рыбешкой среди административно-радиотехнических китов. Всего лишь начальник отдела. Ничего не меняло то, что он доктор наук и лауреат академической премии имени основоположника радио — Александра Степановича Попова. В табели о рангах ВПК это меркло на фоне замминистров, начальников главков и директоров института. А в 1991 году поездка за рубеж — тем более за американский рубеж — была еще экзотикой, привилегией и наградой. В Чикаго за неделю Фабелы и Зимин познакомились поближе. То, что он не был большим начальником, никак не уменьшило его любознательность и энергию. Прибывшие с ним начальники искали туристические впечатления, а он искал «дело». И Фабелы, хоть и не зная русской пословицы «мал да удал», поставили на Зимина.
Вести дела с Россией, конечно, было рискованно, но все же не русская рулетка. В предпринимательстве риск — обычное дело. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Фактически речь идет о способности предпринимателя оценить степень риска в данных обстоятельствах. Оценивали степень риска отец и сын Фабелы совместно, но вести дела в России предстояло одному Фабеле-младшему.
А как и почему сам Зимин решил поставить на сотовую связь? Сейчас, когда эта новая отрасль народного хозяйства стремительно развернулась в России, вопрос кажется резонным. Зимин же устал на него отвечать и каждый раз повторять, что выбора у него, по существу, не было. Он искал дело и просто не упустил шанс, который ему предоставился. Если бы Фабелы занимались спутниковым телевидением, Зимин бы еще легче нырнул в это дело. Другой вопрос, что из этого могло получиться в России.
Труднее понять, как что-то получилось из союза столь разных учредителей, как Дмитрий Борисович Зимин и Оги Фабела-младший. Различие в возрасте — более чем в два раза, в социальном опыте — еще больше. К тому же отсутствие общего языка и огромная разница культур. Ну, что это за имя — Augie К. Fabela, Jr.?! Augie — краткая форма имени August. Все равно что Дима Б. Зимин! Но все эти внешне кричащие различия не отпугнули Зимина. Во-первых, он не из пугливых. Во-вторых, еще раз повторим, у него не было особого выбора. А в-третьих, он смотрел не на внешние контрасты: если в стране, где диковинно обращаются с именами, умеют так хорошо обращаться с наукой и техникой и так эффективно укрощают стихию рынка, то не грех у них поучиться. Хотя бы и у человека, который тебе в сыновья годится. Стаж предпринимательства у них был соизмерим — всего несколько лет, но американец всю свою жизнь провел в мире свободного предпринимательства рядом со своим отцом-предпринимателем, да еще упорядочил свои знания-понимания в Стэнфордском университете.
Партнерство молодого американского и немолодого русского предпринимателей дало щедрые плоды в 1996 году, когда основанная ими компания «ВымпелКом» вышла на Нью-Йоркскую фондовую биржу и стала первой российской компанией на этой главной бирже мира.
Звездному мигу предшествовали, как и положено, тернии, перепутья и полосатые трудовые будни.
