Мой дед Алексей Аристархович Савватин к началу коллективизации имел крепкое крестьянское хозяйство: и несколько десятин земли, полный двор скотины, хороших выездных и рабочих лошадей. Двоих дочерей удачно выдал замуж, женил сына, а сам продолжал трудиться. О том, что он подлежит раскулачиванию, предупредил сын, который работал в Пучеже в городском совете. Дед сумел быстро распродать хозяйство, продал и дом, который увезли в другую деревню верст за 20. Дед, бабушка и их незамужняя дочь перебрались в Пучеж. Там был куплен дом. Казалось, напастей удалось избежать, но не тут-то было: власть отыскала деда и потребовала сдать государству золото. А никакого золота не имелось Были только трудовые золотые дедовы руки. За них-то и осудили человека, которому шло к 70 годам, и выслали «на исправление» в Архангельск.
Как он писал оттуда, работать ему пришлось на лесозаводе «Пролетарий- №3» - он возил на лошади дрова. Письмо от 25 июня 1933 года «дорогой дочери Насте от любящего отца» сохранилось. Его прислал мне сын тетки. Я сделала копии и разослала их родственникам, чтобы не забывали о том, как жили наши деды и родители. Года через полтора дед вернулся на родину, но вскоре умер. Сказалось, наверно, полуголодное житье-бытье в городе на Двине: дед писал, что от нехватки хлеба опухли и руки-ноги, и лицо. В начале пятидесятых годов наша местность попала в зону затопления: началось строительство Горьковской ГЭС. Надо было или перевозить свои дома на новое место жительства, или строиться там заново Для этого давали людям ссуду под проценты - кому на пять лет, кому на десять. В 1959 году я закончила среднюю школу, ссуду наша семья тогда еще не выплатила. Когда родителей не стало, мы продали дом, всё разделили поровну на четверых. Знакомый художник по моей просьбе написал мне маслом картину «Родительский дом» - на память детям и внукам.
Дед моего мужа тоже был раскулачен. Он имел каменный дом, с че тырехскатной крышей, с «гулянкой», с десятью окнами. (У мужниного деда было три брата, все они тоже построили каменные дома, когда надумали жениться.) Дом отобрали под контору, но он оказался для конторских слишком большим и холодным, через какое-то время его вернули хозяевам, но без документов. Так и жила семья, боясь заикнуться о документах, - без них выросли и дети, и внуки. В «лихие девяностые» мой муж получил дом в наследство. Хотели мы его продать, не не смогли, так как нет документов. А оформить их - нет денег. Так и стоит он, бедняга, окнами на Волгу, вспоминая золотые денечки.