Моя бабушка Дуся интересный человек с трудной судьбой, Её отец был кузнецом, великим тружеником. Семья у него большая, а жена болезненная, В доме нужна была работница, и он «прекратил» образование старшей дочери Дуни, ограничившись приходской школой. В качестве компенсации одарил Дуню коньками-снегурками и красивым платьем. А девочка была любознательная и имела красивый голос. Позже её приглашали в известный хор, но - увы! Причина та же. По словам бабуси, отец держал её на коротком поводке. С мужем и детьми Дуне повезло. Но война! Овдовев, Дуня возглавила нашу семью, стала стержнем, на котором держался дом. Я помню её вечно что-то делающей, причём легко, без воркотни, а что-то тихонечко напевающей. О её настроении и физическом состоянии мы научились узнавать по пению: весёлые или грустные песни пела она,
Иногда, в редкие праздники к ней приходили товарки, и тогда она радовала нас настоящим пением. Первую песню бабуся пела одна. Это была её «коронная» песня. К сожалению, я не знаю авторов. Может быть, народная? Там .такие слова: «На опушке леса старый дуб стоит, а под этим дубом партизан лежит, Он лежит, не дышит и как будто спит. Мать его старушка в головах сидит». Во время пения она вся преображалась, как бы становилась той скорбящей старушкой, сидящей в головах сына-партизана. И такая боль, такая хватающая за душу боль-мелодия лилась, что слушать её и смотреть на эту трагическую сцену не было сил, но и уйти невозможно! Да и сама солистка утверждала, что песню играла. Потом товарки-подруги плакали, памятуя родных и близких, после чего «отводили душу». Начиналось чаепитие. Пили морковный чай или же из листьев ягод. Пили из блюдечек, интересно держа их в руках. Малюсенький кусочек синеватого колотого сахара время от времени брали в руку, подносили ко рту, то есть пили чай вприглядку.
После начинался концерт. Первой была «Катюша», потом «Степь да степь кругом», «Тонкая рябина», «Из-за острова на стрежень...», озорные «Валенки». Песни звучали красиво. От них становилось и грустно, и весело, и тревожно, и легко.
