Первая находка древнего человека была сделана Иоганном Карлом Фульроттом в долине реки Неандер, в Германии — это были останки неандертальца. С той поры и начинается гонка в поисках все более древних существ.
Скажем точно: не человеку современному, а всей его истории и предыстории, долгой и сейчас во многом еще неясной. Об этом возрасте должна свидетельствовать находка Мишеля Бруне, сделанная в Африке возле озера Чад.
Особую остроту этому открытию придает один факт: чрезвычайная близость к рубежу в 8 миллионов лет.
А это заветный рубеж — именно в то время разошлись в разные стороны ветвь человека и ветвь шимпанзе (гориллы и орангутанги откололись еще раньше). 8 миллионов лет — цифра, определенная в жарких дискуссиях молекулярных биологов, рассчитавших ее по так называемым молекулярным часам, то есть по масштабам накопленных мутаций в генетических структурах двух родственных ветвей живых существ. С этой датой так или иначе согласились и антропологи. Для них, в сущности, важна не столько сама эта дата, сколько перспектива найти в слоях, близких к ней, останки наших возможных предков.
Я помню, когда я начинал писать о проблемах антропологии, возраст развилки «человек — обезьяна» даже в один миллион лет многим антропологам казался чрезмерно большим. Я помню, как рассуждал известный антрополог Михаил Нестурх: «Человеку современному — 35 тысяч лет. Неандертальцу — около 100 тысяч. Палеоантропу — около 200. Ну, еще там 200 — 300 тысяч на предшественников — и хватит». Теперь мы знаем, что человеку современному по крайней мере 130 тысяч лет, что древнейшие орудия датируются возрастом в 2,2 миллиона лет, и цифра в 7 миллионов лет нас уже не может сильно удивить, хотя перед антропологами она ставит ряд серьезных проблем. Прежде всего как толковать процессы, происходившие на длительных перегонах между отдельными значимыми точками. Между отметками в 7 и 2,2 прошло четыре с половиной миллиона лет. Теперь антропологам придется искать останки, которые позволили бы представить, как шли процессы эволюции древних предлюдей. Эти рассуждения окажутся к делу, если результаты, полученные Мишелем Бруне, будут подтверждены. Обнародование его данных в журнале «Nature» стало одним из самых ярких научных событий двух последних месяцев. И немедленно вызвало взрыв резко критических замечаний. Впрочем, сколько я помню, почти ни одна находка, начиная с ранних открытий знаменитого Луиса Лики, не была признана сразу. А марка «Nature» чего-нибудь да стоит.
Правда, помимо антропологических, есть сомнения и в достоверности «молекулярных часов». Швед Арнасон произвел перекалибровку этих часов, и, по его данным, дата расхождения предлюдей и обезьян попадает в интервал 20,5 — 23,5 миллионов лет. Раньше события складывались так, что молекулярные биологи называли малый возраст, а находки антропологов отодвигали их все дальше вглубь: до 4, до 6, наконец, до 8 миллионов лет. Так, может быть, и Тумай — еще не начало пути? И когда-нибудь появятся новые, более древние находки?